Владислав Кисаев. Чтобы кто-то ждал

Затем был конкурс политической песни, где я спел заглавную партию отца Мальчиша-кибальчиша. Довольно-таки серьезное произведение. По всем правилам субкультуры рока того времени и оперы. С синкопами и выходами на высокие ноты крика души.

«Все, что сейчас происходит в искусстве, уже было…», — считает Владислав Кисаев. Сегодня он подробно рассказывает о своей долгой — пожизненной — связи с музыкой, разобщенности современных музыкальных сообществ и об истинных художественных ценностях.

— Владислав, давайте начнем с истоков… С единственной в мире юношеской рок-оперы о молодогвардейцах, о «Мальчише-Кибальчише». Вы исполняли все вокальные партии? Как такое возможно? Расскажите подробности…

— Да, я стоял за кулисами и пел разными голосами, а артисты просто открывали рот. Это была первая фанера!

Первый раз я услышал музыку «Битлз» в шесть лет, и она мне понравилась чисто энергетически. Я не понимал, что звучит, как звучит. Но энергетика меня поразила… Тогда мы жили в коммунальной квартире, соседями была семья с двумя сыновьями. Так вот, один из сыновей, Олег, был студентом и дружил с фарцовщиками, и у Олега каждый день появлялись новые записи и плакаты с фотографиями разных групп. И девчонок… Как-то вечером, когда он пришел из института, я улучил момент, и пристал к нему с вопросом: «Что это звучит?» — «Битлз!» — с удовольствием обладателя дефицита ответил он.

Так я узнал, что есть такое понятие — Музыка. Я стал пытаться пародировать «Битлз». Хотя в шесть лет — это трудно назвать пародией. Я просто из носоглотки извлекал звуки и анализировал, что при разных звуках голова вибрирует по-разному… Затем я пристал к Олегу, чтобы он записал мне на магнитофонную пленку эти песни. Таким образом, в возрасте семи лет я познакомился с магнитофоном…

Пленку с записями «Битлз» я выучил почти наизусть. Эти песни легли на подкорку мозга… И я стал внимательней слушать все звуки, окружающие меня. Переслушал все пластинки, которые были у моих родителей. Отмечая какая музыка мне нравится, какая нет. Мне понравились такие эстрадные исполнители, как М. Магомаев, В. Ободзинский, А. Королёв, Мулерман… И даже цыганские песни в качественном исполнении Н. Сличенко… Я быстро уловил, как надо петь. Так как я пел — изнутри головы. Слыша и воспроизводя музыку как-то по-своему. Я слышал энергетику…

— И когда же вы впервые запели прилюдно?

— Когда родители услышали, как я пою про себя, естественно, на какой-то праздник попросили меня спеть. И я там сбацал что-то… Это была тогда популярная песня «Разноцветные кибитки». Всем понравилось. Так я родился, как певец…

Окрыленный ошеломляющим успехом у гостей и родителей, я усердней стал извлекать звуки из головы. Но в школе на уроках пения я специально фальшивил. Чтобы меня не взяли в хор. Так как на репетицию школьного хора надо было приходить к 8.00 утра. А я любил и люблю поспать…

Фарцовщики окружали меня… И вообще, Петергоф был самым фарцовочным городом, так как у нас парк с Самсоном и разными гротами-каскадами, Жемчужины русского искусства.

Где-то к классу седьмому я стал собирать разные записи и общаться с ребятами, любящими музыку. Я был самым крутым парнем в школе в отношении музыкальных записей. Школьные вечера проходили под записи моего магнитофона. Да… Были прекрасные времена… Затем я узнал, что мой дядька тоже занимается записью музыки! Для меня был праздник! Большую часть времени я жил у моего родственника. Их это не угнетало. А мне нравилось, что я каждую неделю слушаю новую музыку на фирменных дисках. Это были семидесятые годы… Фарцовщики окружали меня… И вообще, Петергоф был самым фарцовочным городом, так как у нас парк с Самсоном и разными гротами-каскадами, Жемчужины русского искусства.

Не хватало времени переписывать все диски, которые проходили через моего родственника и друзей… Но это был кайф! Я после школы не тунеядствовал, околачивая баклуши, как все мои сверстники. Я был занят…

— И вот наконец вы стали подумывать о создании своей группы?

— Через год я стал искать ребят, играющих на гитарах и барабанах, которые могли бы мне подыгрывать. Мы ходили по красным уголкам ЖЭКов и искали место для репетиций. В конце концов, я один пошел в дом культуры Петергофа, к директору и сказал: «Я хочу организовать ансамбль!» Тот посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, ответил: «А у нас есть вокально-инструментальный ансамбль „Радуга“. Не надо ничего создавать». — «Отлично!», — подумал я. И записался в эту группу. Через неделю нас всех собрали в назначенное время… Так я познакомился с музыкальным коллективом под руководством Б. Н. Рубина, в последствии продюсера группы «Летний сад» и Таней Булановой. Но это другая история…

А пока (это где-то 1975 год) мы — разношерстные музыканты, если можно так назвать, и мы начинаем совместную работу… Нам долго не получалось сыграться, так как одни музыканты уходили, приходили новые. У молодежи, как правило, нет терпения, усидчивости, а, точнее, цели. Вот он поиграл немного, амбиций много, а практики и таланта нет.

Когда артист профессионально играет на сцене, но очень устает — это первый признак его бесталанности.

Можно и без таланта заниматься любимым делом… Много на то есть примеров, даже сейчас. Когда артист профессионально играет на сцене, но очень устает — это первый признак его бесталанности. Этому артисту дается все, но через большие мучения. А он всем рассказывает, как ему тяжело работается, не понимая, что ему просто нужно поменять профессию.

Так и у нас — шли месяцы и годы, от группы «Радуга» оставалось только два человека. Это я и Сергей Людвиг (это настоящая фамилия), барабанщик, с которым мы проработали лет пять-шесть. Потом он работал в Российском народном хоре, по заграницам ездил. Это был брендовый хор, от Советского Союза. Тогда это было актуально. И вот, мы с ним работали, а гитаристы приходили и уходили. Поменялся руководитель группы с Б. Н. Рубина на Юрия Гудкова. Только в 1978 году к нам пришли три замечательных парня. Это Градов Игорь — ритм- гитара, Павел Алексахин — бас-гитара, вокал, и Володя Каврижкин — великолепная соло-гитара. Талантливые ребята! Мы поменяли название группы с «Радуга» на «Петергоф» (так как «Радуга» — это номенклатурное название. В каждом доме культуры Ленинграда и области был свой штатный ВИА «Радуга»). Мы назвались «Петергоф». В то время от этого названия веяло стариной, неординарностью, оригинальностью. И мы стали играть, творить, и самое главное —выигрывать конкурс за конкурсом.

— Что же вы играли?

— Rock in Roll я пел задолго до создания Рок-Клуба. Все профессионально, с энергетикой рока. А не дворовой пьяной шпаны… Как это началось с развитием Рок-Клуба. Туда съезжались, в основном, музыканты, которые не могли сами себя найти или просто лоботрясы, которым, да-да, хотелось поиграть на дорогостоящей аппаратуре, поорать в микрофоны громко… Я сам свидетель, как все это начиналось. Конечно же, появлялись и интересные музыканты. Но они, как правило, были скандальны, и очень долго не могли найти команду.

Курировал тогда Рок-Клуб Комитет Комсомола, Комитет по культуре Ленгорисполкома и КГБ. Идея была проста. Собрать всю, так называемую, творческую молодежь с экстремистским началом и постараться не сделать из них диссидентов.

Курировал тогда Рок-Клуб Комитет Комсомола, Комитет по культуре Ленгорисполкома и КГБ. Идея была проста. Собрать всю, так называемую, творческую молодежь с экстремистским началом и постараться не сделать из них диссидентов. То есть пустить весь их бред в творческое русло. Расчет КГБ был правильным, но они не предполагали (КГБ), что кумиры подворотен сделаются настоящими звездами.

КГБ боролось с музыкантами, которые в своем творчестве использовали основополагающие образцы профессиональной рок-музыки Запада. Но никак не могли представить, что тогдашней молодежи понравится безвкусная музыка, далекая от Баха и Бетховена. Нас тоже курировали на «скачках», это тогдашнее название дискотеки. Мы даже познакомились с куратором, и в милой беседе после скачек он тихо сказал, как бы про себя: «Сажать вас, гадов надо…» Я это услышал и переспросил: «За что?!» — «За то, что хорошо играете» — ответил он. А потом, как ни в чем не бывало, снова перешел на милый светской тон. Но я это запомнил надолго.

Но работа группы «Петергоф» продолжалась. К нам в ДК «Самсон» пришел новый художественный руководитель, замдиректора по творчеству, Соколов Владимир. Услышал, увидел наше творчество, познакомился со мной. У нас на носу были Новогодние праздники, мы все вместе впряглись в эту работу. Творчеством это трудно назвать. Именно, работа… Но все равно это было весело и непринужденно.

— Знаменитая шутка: «Какой Голливуд?! — У нас Елки!!!» имела место быть?

— Новогодние праздники в те времена воистину напоминали сказочное действо. Нам привезли новую аппаратуру «BEAG». Это по тем временам была самая крутая аппаратура венгерского производства — с французскими динамиками, глубоким добротным звуком и отличным аналоговым ревербератором. С такой аппаратурой тогда работали все звезды советской эстрады.

Помню, к нам приехал Сергей Касторский, знаменитый ленинградский композитор-песенник, впоследствии подаривший мне две свои песни, он удивился, что у нас такая аппаратура. И вот тогда Володя Соколов, худрук ДК предложил нам свою молодежную рок-оперу «Мальчиш-кибальчиш». Мы сначала посмеялись над столь лесным предложением. Как это мы, рокеры, будем играть эстраду?! Ха-Ха… А потом он нас как-то убедил, что это классно. И мы взялись воплощать замысел в жизнь. Он привел ребят и девушек из своей театральной студии. Раздал всем сценарии, и мы взялись за творчество…

Собрались после Нового года в конце января. Стали делать прогоны. И тут оказалось, что артисты петь не умеют. А по замыслу нужно всем петь… Конечно, все пытались петь, но Соколову не нравилось. Вот он и родил идею, чтобы я спел все партии за кулисами. Но и свою партию главного буржуина я пел, конечно же, сам, переломив голос до хриплого баритона Высоцкого.

— Потрясающе!

— Мы победили!!! Первый черновой прогон был назначен на 9 мая. И пошло, и поехало. Поехали гастролировать по Дворцам Культуры по всему Ленинграду и области.

Затем был конкурс политической песни, где я спел заглавную партию отца Мальчиша-кибальчиша. Довольно-таки серьезное произведение. По всем правилам субкультуры рока того времени и оперы. С синкопами и выходами на высокие ноты крика души. Мне присудили вторую премию. Первую получила группа «Сувенир» с песней группы Deep Purple.

После этого пошли предложения по поводу обучения в театральных училищах, от которых я почему-то отказывался, несмотря на уговоры и объяснения, что талант закапывать нельзя. А я молодой парень, мне и так было хорошо. Разные андеграундные вечеринки и рок-сэйшны затмили мне мозг. Как вышло, так и вышло… Но от предложения работать в джаз-рок-группе «ФРАМ» я не отказался. И с этого момента работать уже в трех рок-группах. Неделя была занята вся…

— Определенно, музыка была для вас не способом скоротать досуг. Вы планировали посвятить ей всего себя, без остатка?

Пока мои друзья пили водку, я играл рок-н-ролл. За что меня потом мои друзья и невзлюбили. Когда стал постарше, начали своих девчонок ревновать ко мне. Но я смотрел на все это философски… И продолжал жить в музыке.

— Конечно, музыка для меня, особенно тогда, это была олицетворением жизни. Я так жил. Пока мои друзья пили водку, я играл рок-н-ролл. За что меня потом мои друзья и невзлюбили. Когда стал постарше, начали своих девчонок ревновать ко мне. Но я смотрел на все это философски… И продолжал жить в музыке.

— Насколько запланированное — исполнилось?

— Все, что задумывал — все исполнилось в музыке! Я не рвался, как Сашка Дроник, в артисты первого плана на телевизионный экран. Да, он работал в «Электроклубе» с Салтыковым. А сначала с Аллегровой и Тальковым. Ну и что? Зато сейчас — простой торгаш мелкого разлива. Ему вдвойне тяжелей воспринимать всю эту перестройку. Я сделал карьеру, как инженер. А это главное… Но никогда не уходил из музыки. До сих пор общаемся и работаем с Валерием Габисония, лидер-гитаристом группы «ФРАМ». Сейчас он главный тренер сборной России по плаванью.

— Как вы относить к постулату «человек предполагает, а Бог располагает»? Часто ли Провидение вмешивалось в вашу жизнь? Со знаком + или со знаком -?

— Бог мне помог во всем, и помогает. Только с плюсом… На это много примеров. Но это другая история.

— Самый лучший подарок, который Вам подарила Судьба?

— Подарок в жизни — это моя дочь.

— Давайте вернемся к истокам… Возможно ли в наше время адекватное существование рок-клуба? Или любого другого рок-сообщества?

— Насчет сосуществование творческих людей в формате клуба у нас с друзьями были разговоры. Это группы «Август», «Поющие гитары», «Синяя птица», «Аракс» и другие… Но дальше разговоров дело не пошло. Нет человека со стержнем организатора, нет площадей общения, все друг от друга далеки. Опять же, материальная подоплека данного вопроса. Да и кому сейчас нужны динозавры старого русского рока?..

— Как жаль, что люди, занятые общим делом более чем разобщены…

А вот современное поколение, начиная с восьмидесятых, это уже также, как и у нас, все Звезды. А где звезданутость идет впереди, там не какой дружбы…

— Да, народ в музыке разобщен. Как и во всех видах искусства. Это только наша русская беда. Там, на загнивающем западе, они дружат, он более искренние. Хотя?.. По-разному, но примеры есть. Так как они там сначала инженера, ученые (Брайан Мэй, к примеру), а потом уже музыканты. А вот современное поколение, начиная с восьмидесятых, это уже также, как и у нас, все Звезды. А где звезданутость идет впереди, там не какой дружбы…

— Кого из современных музыкантов вы воспринимаете всерьез? Кто, по-Вашему, достоин лавров Вечности?

— Насчет лавров вечности мне трудно сказать, так как это все спорно. А вот кого все-таки будут слушать…. Так это В. Ободзинский, группа «Автограф», Валерий Агафонов, Муслим Магомаев, И многие другие… Даже Цой. Куда вы без него денетесь? Молодежный кумир. Хоть как вокалист, как говорится, на любителя.

— Лавры — лаврами, но что лично для Вас самое главное — в человеке, в творческой Единице?

— Что для меня главное!? Это честность. Дружба, Искренность, Любовь.

— Ваши пожелания человечеству?

— Мира и мозгов. Счастья, любви, здоровья. Чтобы кто-то кого-то всегда ждал…