Студенты сыграли так, что их назвали «сложившимися актерами».
Чтобы хорошо жить, по-человечески – надо же работать! Работать с любовью, с верой. А у нас не умеют этого…
Антон Чехов
На театральном факультете Балтийского института актерский курс ведут Людмила Мартынова и Леонид Мозговой. «Современные фантазии на чеховские темы» — новая работа студентов. Они сыграли так, что их назвали «сложившимися актерами».
В самом начале в зал, которым служит простой учебный класс, шумно врываются озорные девчонки. Их тут же осаживает строгая мамочка (Юлия Лукьянчикова), требуя «книксен» для гостей, то есть зрителей. Таким образом все присутствующие сразу вовлекаются в действо и сопереживание.
Представленное в прологе семейство, появляясь в интермедиях между историями, образует параллельное течение спектакля. Девочек старательно обучают хорошим манерам, игре на скрипке, танцам, но чеховские истории из основного сюжета как-будто вопиют:что ждет их впереди, во взрослой жизни?
«Как всё пошло, гадко и глупо на этом свете!» — восклицает «хорошенькая дамочка» из рассказа «Загадочная натура». Но пошлости и глупости чаще всего творят те, кто о них громко стенает.
Воспитанники Л. Мартыновой и Л. Мозгового и молчат, и «трещат» талантливо. И главное, не переигрывают — очень ценное и редкое нынче свойство. Хотя многие сотворенные ими персонажи далеки от портретных характеристик автора, возникает поразительный эффект: как будто эти ребята на самом деле явились из чеховского сборника.
И уже становится не важно, что Гауптвахтов, забывший в музыкальной лавке, какие ноты заказывала дочь-капризуля, не «толстенький, коротенький и уже дважды разбитый параличом», а вполне себе приятный молодой человек (Никита Ивлев). И ничуть не коробит, когда потом этот же актер появляется в образе незадачливого влюбленного, захотевшего присоваться перед «суженой», в водевильном происшествии «Пропащее дело».
Или французик m-r Шампунь — тоже вовсе не «старик». Но, глядя на Максима Карнаухова в этой роли, тут же вспоминается чеховская характеристика — он «должен прилично одеваться, пахнуть духами, выслушивать праздную болтовню Камышева (Владислав Пулин), есть, пить, спать — и больше, кажется, ничего. За это он получает стол, комнату и неопределенное жалованье». Удались молодому артисту и сцены эмоционального протеста против зарвавшегося помещика-диктатора.
Рассказ «На чужбине» (Л. Н. Толстой относил его к числу лучших рассказов Чехова) завершает спектакль и ставит неопределенное многоточие. Увы, Камышевы разглагольствуют о русскости, «вытирая слезы, выступившие после куска ветчины, густо вымазанного горчицей».
