Олег Габышев: «Подлинное искусство всегда возвышает душу»

Фото © Лебеденко Кристина. Все фото для интервью предоставлены пресс-службой театра.

То, что идеал недостижим, по-своему здорово, ведь ты всегда можешь становиться лучше.

— У театра очень плотный график. Как удается не путать города? Или это не имеет значения — пусть путаются?

— В нашей гастрольной жизни не бывает такого, что впечатления от городов и стран смешиваются. Мы часто гастролируем блоками, которые могут длиться от недели до нескольких месяцев. К примеру, осень театр провел в Германии и Китае. В начале зимы мы выезжаем в Италию: где впервые за свою историю труппа посетит Турин. У каждой страны своя эмоциональная аура.

— Борис Яковлевич — новатор своего времени, сделавший переворот в балете. Можно ли сейчас, спустя пару десятилетий, назвать театр балета Эйфмана классикой?

— Я думаю, что вне зависимости от определений наш репертуар будет востребован будущими поколениями. Спектакли Эйфмана не утратят свою энергетику и зрительский интерес и через триста лет.

— Что делать, чтобы не забывать о том, что люди рождены для счастья?

— Прежде всего, надо не переставать следовать своему призванию. Но сначала, конечно, его нужно осознать, а это непросто.

— Как этого достичь?

— Твоя душа подскажет. Надо развить в себе эту интуицию. Когда ты чувствуешь, что растешь, совершенствуешься — это и есть одно из проявлений счастья, приносимого пониманием собственной миссии. Конечно, счастье — явление многогранное. Хочется ведь не только творческой самореализации, но и гармонии в личной жизни и многого другого.

— Вы творите для собственного счастья и чтобы видеть результат?

— Конечно, я получаю огромное удовольствие от выхода на сцену. Однако лучший комплимент — когда говорят, что я вдохновляю своим танцем. Это меня особенно трогает, ведь я понимаю, что могу зарядить другого человека своей энергией. И дело не в том, начнет ли он впоследствии заниматься балетом или же нет. Главное, что ты осознаешь, насколько важна твоя профессия. Ведь она помогает людям расти духовно, находить в себе силы для новых свершений. Подлинное искусство всегда возвышает душу.

— Творчество рождает творчество. Какой самый оригинальный подарок вы получили от зрителя?

— Это довольно личный вопрос. Возьмем, например, книги. Большое удовольствие читать подаренное кем-то произведение, открывать для себя нового автора и думать, что же именно хотел сказать человек, вручивший тебе эту книгу. Но, на самом деле, мы не очень избалованы подарками.

— Сложно в это поверить…

На Востоке, в Японии, Корее, люди просто фанатеют от балета: ждут танцовщиков на служебном входе, просят автографы, хотят пообщаться с ними. У нас иначе.

— Но это так. Я говорю о балетных артистах в России. На Востоке, в Японии, Корее, люди просто фанатеют от балета: ждут танцовщиков на служебном входе, просят автографы, хотят пообщаться с ними. У нас иначе. Может быть, наш российский зритель думает, что артисты — какие-то небожители? Странно, если так, ведь мы очень открыты. Как правило, мы с коллегами лишены пафоса и гонора.

— Возможно, у нас сложилось какое-то свое представление из-за старых историй об интригах в театре, стекле в пуантах… Поэтому «Нет-нет, они, конечно, классные, но лучше держаться подальше».

— Возможно… Хотя мне кажется, что балетный мир — добрый и искренний. А что касается конкуренции и соперничества, то все покажет сцена. Как ты работаешь, вкладываешь ли в роль свою душу — ничто не ускользнет от взгляда зрителя. Конечно, люди бывают разные. Но у нас в труппе никто не ставит себя выше других.

— Может ли быть какое-то оправдание для работы вполсилы на сцене?

Сцена несовместима с халтурой, ведь она вдохновляет тебя, дает силы. Обманешь себя и зрителя — лишишься этой поддержки.

— Тут все зависит от ситуации. Бывают сложные моменты и состояния — например, болезнь, травма. Исполнителю приходится осознанно сдерживать себя. Однако я не думаю, что это можно назвать работой вполсилы или халтурой. Речь, скорее, о разумном отношении к своему телу. В противном случае, ты рискуешь заработать еще более серьезные проблемы со здоровьем. Бывает, артиста в срочном порядке вводят в спектакль и нет возможности репетировать столько, сколько необходимо. В таком случае у зрителя может сложиться впечатление, будто танцовщик исполняет материал не слишком умело. Но я думаю, что большинство артистов выкладываются по полной. Сцена несовместима с халтурой, ведь она вдохновляет тебя, дает силы. Обманешь себя и зрителя — лишишься этой поддержки.

— А в жизни?

— Лениться можно во всем. В том числе — в работе над самим собой. Другой вопрос, во что это выльется. Герои наших спектаклей, например, терпят крах стремительно. А вот их личностное эволюционирование продолжается на протяжении большей части балета. Остаться чистым и честным очень непросто, это требует силы воли.

— Как Вы думаете, в чем «секрет успеха» Театра Эйфмана?

— Это, прежде всего, работоспособность Бориса Яковлевича. Такой самоотверженный труд в сочетании с уникальным художественным даром не может не привести к значительному успеху. Также важно, что Борис Эйфман — выдающийся организатор и подлинный творческий лидер. Он умеет сплотить своих соратников, «заразить» их общей идеей и при этом держать коллектив в превосходной профессиональной форме.

— При силе его характера, в момент создания спектакля идет сотворчество или?..

— Борис Яковлевич — творец спектаклей театра. Но и артисты участвуют в создании новых балетов. Каждый день наполнен поиском новых художественных решений. Хотя стиль Эйфмана все равно узнаваем, и это, на мой взгляд, абсолютно логично. Мы ведь никогда не спутаем ни с чем иным слог Пушкина или Достоевского. У настоящего художника всегда есть свой особый почерк.

Мы с помощью языка танца пытаемся разгадать загадки психического мира личности и найти ту истину, которая несет гармонию и очищение.

— Верите во врачевание души искусством?

— Конечно, применительно к нашему театру это особенно актуально. Люди могут недоумевать: «А почему вы так часто показываете сумасшедший дом в спектаклях?». Ответ же очевиден: Борису Эйфману интересны незаурядные люди с особым внутренним миром, который можно исследовать на балетной сцене. Ведь психологи, чтобы вылечить человека, ищут истоки его недуга, применяя свои методики и погружаясь в тайны души. Вот и мы с помощью языка танца пытаемся разгадать загадки психического мира личности и найти ту истину, которая несет гармонию и очищение.

• 

• 

• 

• 

• 

• 

• 

• 

• 

— Как думаете, почему люди не могут жить без духовного? Не выходит ведь только «дом-работа», рано или поздно все идут дальше.

— Я думаю, многие люди искренне верят в бессмертие души. Они понимают, что именно она первична и поэтому интуитивно стремятся получить ту энергию, которая питает и развивает душу.

— То есть идет работа на перспективу?

— Возможно… Происходит осознание того, что все материальные вещи — тлен, а душа — вечна. Не случайно люди так охотно путешествуют. Посещая новые страны и города, они получают впечатления, которые становятся неотъемлемой частью их духовной сущности. Деньги, конечно, тоже немаловажная часть нашей жизни, и все мы в известной степени зависим от них. Но главное — человеческая душа.

— Сейчас есть тенденция: делать киноверсии спектаклей. Как вы относитесь к этому веянию?

— Я исполнял главные партии в фильмах-балетах Бориса Эйфмана «Анна Каренина», «Евгений Онегин», «По ту сторону греха», «Роден». Создание киноверсий позволяет не только сохранить спектакли для будущих поколений, но и подчеркнуть в постановках те нюансы, которые театральный зритель может не заметить. Возможно, при переносе спектакля на экран магия движения в какой-то степени утрачивается. С другой стороны, когда смотришь старые черно-белые записи Чабукиани или Улановой, то не можешь не чувствовать красоту и величие их танца.

— Какой вид искусства, исключая танец, наиболее близок?

— Наверное, музыка. Особенно, классическая. Она будоражит воображение и заставляет художественные образы оживать. Не так давно я посещал один из музеев, и в моем плеере играла классика. Начали происходить интересные вещи: картины стали оживать. Причем восприятие полотен менялось в зависимости от того, чьи произведения звучали в наушниках. К примеру, когда я ходил по залам с европейской живописью, но при этом слушал Чайковского, то в каждой картине проявлялись русские черты. Естественно, я все это надумал сам. В конце концов, я выучился на балетмейстера, и мое воображение достаточно развито. Но, в любом случае, это было прекрасное наваждение.

— Есть ли другой творец, с которым хотелось бы поработать в качестве балетмейстера?

— С удовольствием бы поработал с композитором Алексеем Айги. Я поставил на его музыку миниатюру «Лень», которую достаточно хорошо приняли в Москве. К сожалению, мне пока не удалось встретиться с Алексеем лично и поблагодарить его за творчество. Вокруг нас много талантливых людей. Всегда интересно соприкасаться с их художественным миром, открывать новое. Если говорить о режиссерах, то я хотел бы поработать с Сергеем Алдониным. Я периодически общаюсь с ним, и мы обсуждаем определенные творческие идеи. Но чтобы их реализовать, нужно много времени и сил.

— По-Вашему, мысль материальна? Вот мы это произнесли и все сбудется!

— Конечно. Хотя также есть теория, согласно которой лучше не рассказывать о своих желаниях. Потому что когда ты облекаешь их в словесную форму, мозг решает, будто ты хотя бы отчасти реализовал задуманное, и расслабляется. А если ты все держишь в себе, то концентрируешься и начинаешь работать. Но я люблю поделиться тем, что меня вдохновляет.

— Что первично? Танец и музыка неотделимы?

— Мне кажется, что музыка первична. Она рождает образы.

— И это касается не только своих номеров, но и в рамках театра?

— Да, Борис Яковлевич долго работает над музыкальной партитурой. Я и себя ловлю на том, что легче отталкиваться от музыки. Мой постановочный опыт пока невелик. Я создал ряд миниатюр и одноактный балет.

— Моноспектакль?

— Скорее, дуэтный, но там есть и пара номеров с кордебалетом.

— Где черпаете силы двигаться вперед?

— Везде. Например, в общении с природой, с людьми. Очень люблю море.

— То есть Вы лирик, который мечтательно ходит с наушниками в ушах, нежели посетитель шумных вечеринок?

— Шумные тусовки давно перестали мне нравиться. Большее удовольствие приносит общение с друзьями или просто с интересными собеседниками.

— Продолжим про силы для движения…

Йога же учит внутреннему раскрепощению. Очень важно, чтобы ты не был зажат и мог стать хорошим проводником эмоциональной энергии.

— Очень помогают занятия йогой. Балетный артист отдает эмоции, несет их в зал. Йога же учит внутреннему раскрепощению. Очень важно, чтобы ты не был зажат и мог стать хорошим проводником эмоциональной энергии.

— А Вы глубоко интересуетесь йогой?

— Регулярно заниматься не получается, но если есть возможность, стараюсь посещать уроки. Базу нужно осваивать под руководством тренера, чтобы не навредить себе. А самоанализом и духовным самосовершенствованием ты занимаешься уже наедине с собой. Существует много практик, которые могут помочь артистам. Например, фри-дайвинг. Занимаясь им, ты учишься контролировать дыхание, избегать появления одышки. Для танцовщика это очень важно.

— Постоянно жизнь помогает нам развиваться в профессии!

— Да. Любое жизненное увлечение способно обогатить профессию. Возьмем то же плавание: оно совершенствует тело, как бы удлиняет его линии, дает ощущение свободы, невесомости. Это настоящая магия. Нужно запоминать эти состояния и потом насыщаешь ими танец. То, что идеал недостижим, по-своему здорово, ведь ты всегда можешь становиться лучше.

Олег Габышев

Артист балета

Заслуженный артист России, Лауреат премии «Золотая Маска», Лауреат премии «Золотой cофит»

Окончил Новосибирское хореографическое училище в 2003. Артист Театра балета Бориса Эйфмана с 2004.