Виталий Сертаков — известный писатель, драматург и художник. Успешен во всех своих начинаниях. От производства макарон… до покорения сердец зрителей Европы и России. Уникальная биография, уникальная судьба и… уникальный талант этого алхимика творческой мысли порождают о нем массу легенд.
Бог не умер, он еще не родился. Бог — это то, чем станет человечество, когда познает свою природу и природу мира. Когда мысль и вероятно слово, как функция мысли, станут материальны.
— Виталий, как вы обычно представляетесь в компании и на сцене?
— В новой компании я просто называю имя. Если мне не задают вопросов обо мне, я о себе не говорю. На сцене я называю себя по фамилии, и уточняю, что я писатель, и что вся информация есть в сети.
— Есть ли у вас корона на голове?
— Я ужасно рефлексирую, но не потому, что не считаю себя одаренным. Я считаю себя очень одаренным литератором, весьма интересным художником и ярким артистом. Рефлексия от иного. Я переживаю, как мне успеть. Короны нет и быть не может, ибо мне не до самолюбования. Моя задача – успеть отдать то, что мне дадено.
— У вас настолько необычная биография, что вокруг неё уже возникли легенды. Одна из них гласит о том, что Ванга предсказала успех во всём, что вы будете делать по зову сердца.
— «Необычного» ничего в биографии нет, есть, быть может, нестандартное. Но для литератора это как раз нормально – стараться прожить как можно больше жизней. Мою маму, например, это пугало, она, как всякая мама, волновалась, что я не цельный, не сосредоточен на некой практической и понятной профессии, приносящей стабильный доход. Но в этой нестабильности, в этой нервной энтропии, в этом вечном поиске — и сосредоточена сила творчества.
Касаемо Ванги. Мне довелось быть в Болгарии, и попасть в местечко, где жила в начале 20 века другая слепая провидица, предсказавшая, что после нее в Болгарии будет жить Ванга. Очень любопытное место, крайне притягательный храм в горах, мрачные и сосущие душу болгарские иконы — лики Христа. Мне там захотелось остаться на ночь. Впервые в жизни. Просто лечь спать прямо на полу. Так что в определенном смысле, некая связь с пророчицей присутствует.
— Еще мы нашли версии, что Сертаков — двойной шпион с Альфа-Центавра.
— Когда-то я был кадровым офицером, и два года почти отслужил в закрытой военной части. Но мне повезло. Я не знал ни одной военной тайны, не был допущен ни к одному секрету, и потому, когда посланцы Альфа-Центавра принялись меня вербовать, я сразу им выложил главный секрет русского народа. Узнав от меня этот секрет, они подумали и тут же отменили планы вторжения.
— Хорошо, а если серьезно… Как вам удается так кардинально менять образ жизни и ее ритм?
— Присутствует определенное раздвоение, или даже порой раз-троение, то есть своего рода шизофрения, иногда даже немного болезненная. Особенно когда совершается переход не только от одного вида творчества к другому, но и переезд, перелет по миру. В этом смысле, шутка про Альфа-Центавра несет зерно смысла. Но эти переходы, перепады, смены творческой активности — абсолютно необходимое условие, когда работаешь без выходных, в таком бытовом понимании.
Я благодарен родителям, и, как это не странно прозвучит, Советской власти за то, что смог вырасти человеком с критическим складом ума.
— Виталий, вы неоднократно подчёркивали, что абсолютно не религиозны. Это «горе от ума»? Насколько нам известно, вы достаточно глубоко изучали и изучаете теологические вопросы.
— Да, я глубоко убежден, что мыслящий человек неизбежно приходит к выводу об отсутствии всякого персонифицированного, руководящего нами высшего существа. Это не «горе от ума», для меня это естественное состояние разума. Да, я читал насколько мог внимательно Библию, Коран, Бхагават-Гиту, Тору, Цпанишады, Дао-де-Цзын и какие-то вероятно еще священные книги человечества. По счастью, эти замечательные тексты попались мне на глаза уже в зрелом возрасте, и потому я смог остаться беспристрастным. Я благодарен родителям, и, как это не странно прозвучит, Советской власти за то, что смог вырасти человеком с критическим складом ума.
— Так Виталий Сертаков — «атеист» или у него своя религия?
— Я верю в то, о чем сказано в Ветхом Завете. Человечество, как совокупность разумных организмов, расширяясь и развиваясь, неизбежно должно было вкусить от Древа познания, и вкусив раз, — так устроен мозг критический, мозг пытливый, мозг алчущий знаний, — человечество определенно выйдет за пределы планеты, победит понятие «индивидуальная смерть», неизбежно займет Вселенную и познает ее. К счастье, Древо познания — это живое дерево, оно постоянно плодоносит и процесс познания будет тоже бесконечен. Если угодно, это моя религия.
— С точки зрения писателя-фантаста — есть ли связь жанра фэнтэзи и теологии?
— В моих романах-фэнтези я старался всячески избегать богословских вопросов. Наверняка, есть авторы, у которых в книгах богопочитание, обрядность, те или иные изобретенные ими догматы некой веры занимают значительное место, но мне в теологии всегда интересны лишь нравственные аспекты. В этом узком смысле — да. Связь неизбежна.
Бог не умер, он еще не родился. Бог — это то, чем станет человечество, когда познает свою природу и природу мира. Когда мысль и вероятно слово, как функция мысли, станут материальны.
— Допускаете ли вы мысль, что мир живёт по определенному сценарию?
— По сути, вы хитро переформатировали вопрос о наличии или отсутствии Бога. Мое мнение такое: Бог есть, но в отличие от Ницше, я считаю так — Бог не умер, он еще не родился. Бог — это то, чем станет человечество, когда познает свою природу и природу мира. Когда мысль и вероятно слово, как функция мысли, станут материальны. То есть, как мы это описываем в сказках про волшебников. Любая сказка про волшебство — это сказка не о прошлом, а о будущем человека. Посему пока разумного сценария нет, есть Дао, некий путь ошибок, порой самоубийственных, порой фатальных, это и общая экологическая катастрофа, и наличие оружия массового поражения, и постоянные военные конфликты, и перенаселение. Совокупность чудовищных идей, социальных экспериментов, абсурдных противоестественных доктрин, довлеющих над массовым сознанием – никак нельзя назвать сценарием.
— И что же необходимо для предотвращения катастрофы?
— Необходима перманентная катастрофа. Вы же знаете, после окончания Великой Отечественной, соответственно и Второй мировой войны, люди были твердо убеждены – такое больше не может повториться. Однако память поколений слишком слаба, мир постоянно на пороге бойни. И лишь постоянная общая угроза, общая для всей цивилизации, способна отодвинуть идеологическое, религиозное, экономическое противостояние. К сожалению, пока человек на стал Богом, нам нужен общий враг.
— Не об этом ли идет речь в ваших театральных романах?
— Да, на определенном уровне — несомненно.
— Правильно ли мы поняли: хочешь спасти мир — начни с себя?
— Поправлю. Начни со своих детей. Воспитывай их так, чтоб они А. Всегда сомневались. Б. Смотрели на любые процессы не с позиции собственной короткой земной жизни, а как бы мысленно рисуя медианную кривую развития общества, чтобы мыслили не категориями 5-10-20 лет, а хотя бы столетиями. В. Искали истину.
— Начинать менять себя и ломать стереотипы — всегда сложно… Ваша грядущая премьера «Враг моего врага» поможет нам в этом?
— Я отношусь к тем авторам, которые честно признают, что понятия не имеют, куда их заведут их персонажи. Когда я начинаю новый спектакль или книгу, я вижу суть проблемы. Вижу вопрос, который меня мучает, и с высокой вероятностью, занимает умы других людей. Вижу примерно, штрихами, как раскрыть проблему через характеры действующих лиц. Мы будем говорить о любви, о разных ипостасях этого великого чувства, цементирующего стыки поколений.
Мы будем говорить не просто о стенах между родителями и детьми, а скорее о таранах, подкопах и баллистах, которыми «враждующие» стороны уничтожают друг друга. Мы будем говорить о том, как уважать право человека на его единственную жизнь. Что конкретно произойдет, какие выводы или находки ждут зрителя, сказать сейчас трудно. Но однозначно – как и во всех моих предыдущих «театральных романах», мы будем говорить о главном. То есть, о базовых ценностях человека. Вполне вероятно, зрителя ждет серьезная ломка. Да.
— Что бы вы хотели пожелать нашим читателям и поклонникам вашего таланта?
— Самое страшное, что меня напугало в истории с коронавирусом — короткое видео из Германии, снятое незаметно на сотовый телефон. Люди в магазине буквально дерутся за туалетную бумагу. Фридрих Ницше называл человека канатом, натянутым между зверем и грядущим сверхчеловеком.
Будьте бдительны, друзья мои. Зверь пока еще рядом.
Понравилось? Подписывайся на паблик героя! Следи за творчеством!
