Борис Антонов, реставратор мебели и предметов декоративно-прикладного искусства рассказывает о нюансах своей уникальной профессии, об этапах реставрации, о школе жизни, рождающей мастерство, а также о даре и обязанностях творчества.
Творческий посыл нужно отправлять нашему Создателю. Тогда все, что мы делаем, будет иметь огромное значение в первую очередь для нас самих.
— Борис, вы один из немногих людей, которые до сих пор занимаются реставрацией мебели и предметов декоративно-прикладного искусства. Почему ваш выбор пал именно на эту профессию?
— Вы правы, людей, которые до сих пор занимаются «классической» (научной, музейной) реставрацией мебели очень мало. Намного меньше, чем тех, кто занимается «коммерческой» реставрацией мебели. Это два противоположных друг другу направления в реставрации.
Меня с детства тянуло к творчеству и интересным людям, думаю, что это семейное. Родственники мои созидающих профессий, от известных врачей, музыкантов Ленинградского джазового оркестра, до инженеров-конструкторов зданий, в том, числе столяров-краснодеревщиков.
Но определяющим фактором, стало мое школьное увлечение музыкой, популярной группой «Кино» и Виктором Цоем. Являясь поклонником, я узнал, что мой кумир Виктор Цой был художником-реставратором, вырезал деревянные фигурки «нэцкэ». Поэтому для меня было делом чести поступить в «реставрационное училище» на ул. Морской пехоты на «художника-реставратора изделий из дерева». Где, как позже выяснилось, учились и окончили реставрационный лицей участники группы «Король и Шут». Которых, как и группу «Кино» я так же позже очень полюбил.
— Вы дипломированный специалист в области реставрации, обучались около восьми лет, проходили практику во многих музеях Санкт-Петербурга, в том числе и в Эрмитаже. Могли бы вы представить свою жизнь без реставрации? Можете сказать, что — живете — этим делом?
— Да, я думаю, что живу своим делом. Реставрация для меня — это сложная наука, поэтому отношусь к ней именно, как к науке, где каждая деталь имеет важное значение в целом (в мебели, к примеру). В реставрации нет ничего лишнего и незначительного. Все важно. Соприкасаясь с исторической мебелью, проявляешь уважение к прошлому: к искусству мастеров, художников, столяров-краснодеревщиков, ювелиров и представителей многих других смежных профессий, а также к всеобщей истории.
На сегодняшний день не могу представить свою жизнь без реставрации. Реставрация для меня является, добавляя ко всему сказанному выше, школой жизни, возможно, даже воображаемым учителем. Ведь она включает в себя множество смежных профессий, это не только знание и работа с древесиной, цветными металлами, с эксклюзивными материалами, такими как перламутр, «панцирь черепахи», это еще и историко-культурная часть. Необходимо знать свой объект реставрации, его историю. Если вещь была утеряна и невозможно определить мастера, который создавал мебель, то необходимо уметь искать аналоги, работать с большим количеством литературы, с сохранившимися документами. Уметь восстанавливать утраченные фрагменты мебели, часто это бывают резные детали.
— Есть что-то такое в вашей работе, что особенно вам нравится?
— Больше всего в моей работе мне нравится то, что у меня есть возможность творчески развиваться, совершенствовать полученные навыки, учиться новому, общаться с творческими людьми, близкими мне по духу. И быть влюбленным романтиком! Это чувство, которое, к сожалению, исчезает из нашей современной жизни день за днем. Моя профессия учит меня любви, сопереживанию и уважению к нашему историко-культурному наследию. Наследие, которое мы, реставраторы мебели, пытаемся сохранить, пытаемся не дать исчезнуть тем лучшим примерам человеческих эмоций и чувств, что передали наши романтичные великие предки нам, через свое творчество. Будь это мебель, живопись, ткань, музыкальные инструменты, музыка, театры, литература и многое другое.
— Вы — мастер… Хотели бы вы поделиться своим опытом с другими? Возможно, открыть свои личные курсы и мастер-классы, школу реставрации, где все желающие могли бы окунуться в ваше любимое дело?
— Хороший вопрос… Когда я закончил реставрационный лицей и Санкт-Петербургский университет культуры искусств (СПбГУКИ) по специальности «реставратор», я прислушался к ведущему мастеру реставрационной мастерской Государственного Эрмитажа, он говорил, что настоящий мастер сначала должен заработать себе репутацию и имя. Это возможно лишь тогда, когда опыт работы превысит двадцать лет, когда получены глобальные знания в области реставрации.
К сожалению, одним из препятствий является проблема атрибуции и реставрации мебели. Недостаточно информации о реставрации. Книги по реставрации на русском языке можно пересчитать по пальцам. В этих книгах изложен один и тот же текст — разными словами. Много литературы и документов, в том числе и фото, было утеряно в Великую Отечественную войну. Сегодня музейные реставраторы и другие научные деятели по крупицам собирают утраченную информацию. Поэтому я больше занят изучением и применением техник в реставрации. Несмотря на уже полученный опыт, я учусь дальше.
Возможно, тот опыт, который у меня уже есть, я могу передать начинающим реставраторам. Каждую свою работу (ремонт или реставрацию мебели) я фотографирую на каждом этапе реставрации. При желании можно посмотреть на моем сайте подробный процесс реставрации на примере старинного стула.
Другое дело, что обо мне почти никто не знает, я не занимался продвижением своего сайта. Но, надеюсь, что со временем люди станут заходить ко мне активнее, интересоваться моей профессией и, когда появится такая необходимость, нужно будет задуматься о личных курсах, мастер-классах, о школе реставрации.
— Можно ли сказать, что ваша профессия недостаточно востребована? Как часто к вам обращаются за помощью?
— К сожалению, профессия реставратор никогда не была и не будет широко востребована в России.
Даже несмотря на то, что в нашей стране существует великое множество памятников культуры, которые требуют реставрационных работ, вакансий реставратора на современном рынке труда практически не найдете. Это узконаправленная специальность.
На данный момент, у меня есть несколько постоянных заказчиков, которые периодически просят отреставрировать тот или иной предмет интерьера. Они достаточно редки, а интервалы от одной реставрации до другой слишком велики. Но именно на этих предметах интерьера у меня была возможность, не торопясь, выполнить максимально все пункты реставрации. Эти примеры можно тоже посмотреть на моем сайте и в группе Вконтакте.
— Были в вашей практике моменты, когда приходилось «восстанавливать объект», создавать его практически с нуля? Сколько времени уходит на это?
— На мой взгляд, каждый объект, который мне попадался на реставрацию, приходилось восстанавливать практически с нуля. Но такие объекты, которые нужно было восстановить по одному лишь сохранившемуся рисунку или фотографии, в моей практике еще не было. Но, думаю, что это уже будет не реставрация, а создание копии, «новодела», ценность, которой была бы сомнительной для истории и культуры. Ведь ценно то, что подлинно, оригинально именно в реставрации.
На реставрацию любого объекта уходит достаточно много времени. Все начинается с визуального осмотра, определяется общее состояние конструкции, затем производится выявление имеющихся дефектов, утрат столярных соединений или резных декоративных элементов. Все это документируется, объект фотографируется — «до реставрации».
Объект разбирается, частично или полностью. Каждая деталь нумеруется, чтобы при сборке не нарушить конструкцию объекта. Старое лаковое покрытие предмета счищается, частично или полностью, если на нем (на лаковом покрытии) имеются дефекты, такие как множественные трещины, сколы, вмятины, пятна, следы от горячих предметов.
Шиповые соединительные элементы очищаются от старого клея, затем производится склейка. Вышеназванные дефекты удаляются (трещины, сколы) и восстанавливаются утраты (если есть). Сушке уделяется особое внимание.
Заключительный этап: наносится защитный слой покрытия, которое было до реставрации. Если это был лак-шеллак, значит, изготавливаем лак-шеллак. Если это был натуральный воск, значит, изготавливаем защитное покрытие из натурального воска и обрабатываем им поверхность объекта.
Самое главное, что в реставрации практически не бывает повторяющихся моментов, к каждому объекту реставрации подбирается индивидуальный подход, поэтому реставрация может производиться от нескольких недель до нескольких месяцев и даже лет.
— Помимо реставрации у вас есть и другие серьезные увлечения, например, резьба по дереву, создание стихов и музыки. Не мешает одно другому?
— Резьба по дереву тесно связана с реставрацией мебели. Только «резьба по дереву» дает больше возможностей и свободы в работе с пиломатериалами, а в реставрации есть жесткие ограничения.
На втором курсе Реставрационного Лицея у нас проходила практика, где мы обучались основам резьбы по дереву и приемам маркетри, на выбор. Длилась практика всего один год, где мы выполняли несколько работ. И больше такая практика уже не повторялась ни в Лицее, ни позже в Санкт-Петербургском Университете Культуры и Искусств. Основы были получены, а стажироваться необходимо было самостоятельно. Но учебная программа далее была насыщенной, практиковаться не получалось.
Тем более что в Реставрационном Лицее уже на 4 курсе мои интересы внезапно перенеслись на музыку. В той группе, в которой я учился, были люди, которые играли на электрогитарах, меня это очень заинтересовало. Я тоже купил электрогитару и начал придумывать свои мелодии. Они понравились другим гитаристам — и мы создали свою музыкальную группу. Несколько раз мы даже выступали. А потом разошлись.
Я продолжал заниматься музыкой и увлекся игрой на барабанах. Пока учился играть, уже участвовал во многих группах, выступал на фестивалях. Но спустя пять лет, это увлечение закончилось, я заболел.
Но чтобы наигранный опыт даром не пропал, я в 2010 году на студии звукозаписи записал свой сольный дебютный альбом («Русь моя») под творческим псевдонимом «Боян Велесович», где звучит моя музыка и песни на собственные стихи.
— Приходилось ли выбирать между музыкой, стихами или реставрацией?
— Конечно, очень трудно совмещать такие разные увлечения, требующие максимального внимания и самоотдачи. Но, все же, я осознаю реальность, и стараюсь расставлять приоритеты. Поэтому, на сегодняшний день, реставрация мебели стоит у меня на первом месте. На втором месте — резьба по дереву. На третьем — музыка. В будущем я планирую записать еще один альбом, второй по счету. Сейчас накапливается материал. На четвертом месте — мои стихи. Кстати, одно из моих стихотворений совсем недавно было номинировано на соискание премии имени Сергея Есенина, и будет опубликовано в сборнике (том 3), выход сборника планируется в январе 2016 года.
— Откуда черпаете вдохновение для творчества? Случайно не из любимой работы?
— Да, несомненно, моя работа является моим вдохновением. Но, помимо работы, меня вдохновляют интересные живые люди, общение с ними. Вдохновляют фильмы, книги, стихи, музыка, театры… А еще природа и… Зима. Люблю, когда падает снег и трещит сильный мороз. Заставляет двигаться вперед по жизни. Вдохновляет это сказочное время года — Зима!
— Достоевский говорил: «Очень немного требуется, чтобы уничтожить человека: стоит лишь убедить его в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно». Что думаете об этом?
— Я думаю, что Достоевский знал, о чем говорил. Поэтому очень важно выбирать общество, которое тебя окружает. Очень важен творческий посыл. Надо знать, что ты делаешь и для кого.
Если этого общества не удается найти, то творческий посыл нужно отправлять нашему Создателю. Тогда все, что мы делаем, будет иметь огромное значение в первую очередь для нас самих. И убедить человека в том, что дело, которым он занимается, никому не нужно, будет невозможно. Я уверен, то, что я делаю — нужно, иначе бы не занимался этим.
— Должен ли творец отстаивать свой дар? Вы — борец по характеру?
— Я считаю, что творец должен отстаивать свой дар, должен бороться. Борьба — это движение, борьба за жизнь, за ее продолжение. Только борьба должна быть созидающей, а не разрушающей. Я могу сказать точно, что являюсь борцом с разрушением, которое оказывает свое влияние на «живую душу» древесины в старинной мебели.
— Что вам приятнее — делать подарки или получать?..
— Мне нравится делать подарки, но и получать их я тоже люблю. Если ко мне на реставрацию попадает интересный объект, то это уже большой и ценный подарок. Если отреставрированная мной вещь, приносит радость — счастье. Я буду доволен, что смог подарить хозяину обновленную жизнь его мебели.
— И творчество, и ваша удивительная профессия — в большей степени, дар или обязанность?
— Я склоняюсь к тому, что мое творчество — это, в большей степени, дар, так как сочинение музыки и стихов происходит непринужденно. А вот моя профессия, как я уже говорил в самом начале, это моя школа. Порою бывает очень трудно, необходимо прикладывать максимум усилий, тем более, что частной реставрацией я начал заниматься после окончания учебных заведений, совершенно с нуля, с годами я приобретаю необходимые инструменты, все дается с огромным трудом, но я надеюсь, что «тяжело в учении, легко в бою». Мечтаю, чтобы моя профессия стала не только моим даром, но и моим даром — другим людям.
Понравилось? Погрузись в нюансы мастерства реставратора!
Борис Антонов
Реставратор
8 лет учился на «реставратора мебели и предметов декоративно-прикладного искусства». Закончил Реставрационный Профессиональный Лицей на ул.Морской Пехоты (c 2001 по 2005гг.), и высшее учебное заведение СПБГУКИ по специальности «реставратор» (с 2005 по 2009гг.).
Дипломированный специалист. Проходил практику в музеях г. Санкт-Петербурга, в том числе в Государственном Эрмитаже под руководством опытных специалистов.
