Для неуспокоенных Художников юбилей — не повод подводить итоги. И все же… Поздравляем с праздником! Потому что Игорь Назарук — всегда праздник!
И слава флорентийцу Бартоломео Кристофори, придумавшему фортепиано. Всегда возле него как раз то место, откуда можно уходить в другие миры.
— Игорь, поздравляем с юбилеем! Что самое лучшее успели себе подарить на праздник?
— Спасибо за поздравления! На самом деле нет никаких юбилеев, чисел и дат. Есть повод открыть бутылочку темного стекла с руническими знаками, вмещающую ветер с Северного моря, дымящийся мох острова Айле, робкий ячмень первородного шотландского духа, превращенный в сногсшибательный королевский «Ардбег»… и с несколькими, не более, самыми близкими поклониться судьбе, сотворившей моих светлейшей памяти родителей, моей лучшей в мире жене, с которой мы вместе уже 43 года, моим лучшим в мире дочерям и лучшим на свете внукам.
Поклониться моему 107-летнему роялю, который вырастил меня, научил жизни и истинным духу и сути музыки, да и продолжает учить, уже старый, чуть поникший, но мой до конца нашей с ним жизни.
Поклониться моему 107-летнему роялю, который вырастил меня, научил жизни и истинным духу и сути музыки, да и продолжает учить, уже старый, чуть поникший, но мой до конца нашей с ним жизни.
Вот и выходит, что юбилей-то далеко не мой, а всего вокруг, что сделало еще одного человека Земли по имени Игорь Назарук. И юбилей не сегодня, не завтра, а… нет его. Или он у каждого из нас каждый день. Пифагор отождествлял числа и музыку. Может, он был прав, но только зачем это? Когда мы слушаем Рахманинова или Брамса, разве думаем о числах? Вот вам и ответ про юбилеи. Ну-ка, где наш Ардбег?
— Любите подарки? Больше полезные или символические? Или, может, творческие? Чем коллеги по цеху побаловали в этом смысле — и к юбилею, и вообще?
— Подарок сделали я сам себе и мои коллеги: недавно сыграли в Концертном зале им. Чайковского мою жизнерадостную пьесу «Вальцерт» с замечательной альтисткой Анной Жбановой, Вашим покорным слугой за роялем и Российским Государственным симфоническим оркестром кинематографии. Лучшего подарка не придумаешь! Мою музыку играли самые близкие друзья, коллеги, с которыми я рядом уже множество прекрасных лет, и с которыми каждый день радуешься жизни.
А другие подарки получаю редко, чаще сам себе дарю какие-нибудь технические прибамбасы. Например, недавно купил новый шуруповерт. Какой у него замечательно музыкальный звук! У него есть крещендо и диминуэндо, усиление и затухание. А летом обзавелся новым велосипедом. Все мужики до смерти остаются мальчишками с самолетиками, пистолетиками и машинками. Каждое такое обретение — маленький юбилей, маленькое жизненное обновление, этап. Тем и живы и жить будем, пока играем в самолетики. Ж-ж-ж-ж-ж-ж! Бум, бум!
— Юбилей — это повод подводить итоги? Или необязательно? Склонны ли Вы делить свое творчество, да и жизнь на циклы и периоды?
— Нельзя подводить никаких итогов никогда! Сидишь в кресле, обложенный дисками, афишами, у ног сеттер, по телевизору показывают твое чествование… Фу, какая гадость!
Жизнь состоит из этажей, коридоров, чердаков, лестниц, и они часто похожи на странные картинки Мориса Эшера, где одно переходит в совершенно другое, и так до бесконечности. Подводить итоги скучно, неинтересно и бесполезно. А если еще есть руки-ноги, глаза-уши, и все хоть как-то, но работает, думать об итогах-периодах просто глупо. Можно одним пальцем сыграть Чижика-Пыжика, и остальные пальцы примутся скакать по клавишам независимо от твоего желания, да еще, если на ум придет Пантелеймоновский мост в Питере. Даже если где-нибудь между этажей тебя перестанут нести ноги, и ты начнешь растворяться в пространстве, и ты притом осознаешь это прежде, чем растворишься, надо сказать не «Ну вот и все», а «Ну и что дальше?». Можно думать о вечной индуистской сансаре, о реинкарнации, о чем хотите… Никогда не думайте о конце!
Можно думать о вечной индуистской сансаре, о реинкарнации, о чем хотите… Никогда не думайте о конце!
— Считается, что самая главная отличительная черта творческого человека — неуспокоенность. Согласны?
— Конечно. Это и счастье, и беда, так всегда было. Хотя были и художники, творившие размеренно, умиротворенно и методично. Их результаты были умелы, добротны, качественны и профессиональны. Но я совсем не уверен, что они «рождали» музыку, как это должно происходить по её изначальной сути. Они конструировали, составляли из кирпичиков, синтезировали ее из стандартных элементов, и были они довольны и значительны в самоощущении, пили по утрам кофе с булочками, шли на прогулку… а в итоге?
Того, о чем мы в прошлый раз говорили — мурашек по спине — нет и быть не могло. Я на всю жизнь запомнил слова нашего выдающегося творца Андрея Яковлевича Эшпая: «У настоящего композитора должны быть три вещи — талант, ремесло и незаживающая рана в груди». Недавно великий Мастер Эдуард Артемьев создал потрясающий шедевр — Реквием. Мы исполнили и записали его. Так нет, он снова вносит в него изменения, дополнения — нет, говорит, тут надо глубже, содержательнее, а тут облегчить, возвысить… «И мятётся сердце наше, пока не успокоится в Боге» (Блаженный Августин). Я совсем не религиозен, но, черт возьми, это же правда!
— Бывает ли с Вами такое: хочется отключиться от всего мира и спрятаться на самом дне себя? Позволяете ли себе такое? И трудно ли потом возвращаться?
— Забраться глубоко и спрятаться от мира — это болезнь. Всегда люблю быть один, я больше интроверт, но отключиться от всего, чем ты заполнен из внешнего мира, просто невозможно. Вся энергия, которую ты впитал за свою жизнь, не даст остановиться мотору, который когда-то запустила судьба. Конечно, после жутких пробок на шоссе, добравшись до дачи, хочется обрушить весь мир и сунуть голову в холодный камин. Там очень тихо, прохладно и уютно пахнет головешками. Сидишь целый день в доме, варишься в ненужных мыслях, а ночью вышел на улицу — смотрите-ка, какой шикарный дождь идет! Мокрый кот пробежал. Сосед поскользнулся и шлепнулся с матерком.
А где-то поодаль наигрывает Боб Джеймс. Хотя иногда вместо Джеймса может наигрывать Раммштайн. Тогда хочеться обратно в камин. Вот так и путешествуем, и никуда от этого не деться. Туда-сюда… Форте-пиано… форте-пиано… И слава флорентийцу Бартоломео Кристофори, придумавшему фортепиано. Всегда возле него как раз то место, откуда можно уходить в другие миры.
— Как Вы считаете, многие ли люди знают Вас по-настоящему? Что это за люди?
— По-настоящему меня знала только мама, теперь семья и считанные друзья, которых у меня совсем немного. Хотя в обществе я вдруг превращаюсь в экстраверта, почему — не знаю. Вот такая странная метаморфирующая личность… Ну а по большому счету никто никогда никого полностью знать не может. Даже самый великий психолог. Даже Федор Михайлович. Это совершенно естественно. И запретно это. А самому узнать о о других людях — неуёмное детское любопытство, но для этого должен быть талант больше, чем у психолога или у Достоевского. Мы все очень противоречивы, переменчивы и неопределенны. Эмиль Гилельс был внешне очень суров и замкнут, но от его рояля исходило неимоверное откровение, всё нараспашку!… Кто сможет это объяснить? «И мятётся сердце наше…» Пусть мятётся, иначе мы не люди.
— Часто ли у Вас бывают ощущения, что Вы оказались в нужное время и в нужном месте?
— Я не особенно задумывался о таких ощущениях, я в общем-то фаталист, но не любитель проповедей о смиренном следовании по жизни с запахом свечек. Но два случая были точно. Московская девушка и украинский парнишка в войну оказались в эвакуации в Красноярске. Девушка с подругами грузили дрова в машину, подбадривал их духовой оркестр, в котором играл парнишка. Глаза встретились… Бум! Результат — я.
В 1976 году тот самый я приехал во двор к моей тетушке кое-что передать. Тетушка берет сумку, как-то странно смотрит на меня и вдруг говорит: «А вот идет Наташа, наша соседка, очень славная девушка, художница».
Бум! С тех пор мы живем со славной девушкой 43 года… Но почему тетушка так странно на меня посмотрела?… Важно, как оказаться там и тогда — случайно или сознательно. Эйнштейну совсем не обязательно было оказываться в нужное время в нужном месте Европы, чтобы родить теорию относительности. А молоденький парнишка Ван Клиберн сознательно отправился в СССР попытать счастья и стал всемирно известным. Гораздо чаще мы создаем те самые время и место собственной головой, трудом и надеждой. Но все же… Да здравствует Красноярск!
— Приходилось ли вычеркивать людей из своей жизни? Не всегда ведь можно справиться с напряжением? Есть ли трагедия в том, что творческие люди партнеры расходятся? Или это закономерный процесс?
— Нечасто, но приходилось. Я не о разрывах с любимыми девушками, это особое. О тех, кто был лукав, неумел, лжив, неискренен, зло насмешлив, бесчувственен, хамоват, быдловат. По молодости было обидно. А потом всю жизнь стараюсь не конфликтовать с разными людьми, хотя иногда очень хочется заслуженно дать по физиономии, пусть и фигурально. Не надо этого делать. Это ничего не дает. Так же, как и мало что дают споры или полные расхождения с коллегами или партнерами.
Вычерк людей из жизни иногда на самом деле просто неизбежен. Для кого-то это трагедия, для кого-то обычное дело, для иных — решающее событие, начало нового. Истина все равно будет на своем месте. Когда работали вместе два великих художника — Данелия и Канчели, сколько было споров, ругани и внешних обид! Канчели восклицал: «Всё! Больше ничего не буду делать! Пусть теперь за все отвечает этот шакал!» Позже на просмотре фильма Канчели на ухо говорил мне: «Игорь, а ведь он был прав». До последних дней они были самыми близкими друзьями.
— По-Вашему, среда формирует человека или человек среду? Что существенного дала Вам Ваша среда? И что Вы дали ей?
— По-моему, человек чаще делает среду. В каждом случае главное — какая это среда и какой человек. Многое происходит как в цепной реакции. В начале нулевых Москву заполонили гигантские рекламные щиты с кокетливым золотоволосым мальчиком и надписью «Мне 25». Он создал среду, дурацкую, пошлую, крикливую среду. А среда пошла штамповать сама себя и своих героев. «Золотой гобой России» (почему не тромбон или литавры?), «Золотой стиль России» (с сливочной улыбкой нашего кутюрье), «Ведь я этого достойна» (утиные губищи, русалочьи очи).
В советские времена талантливый человек не мог создавать широкую среду, её создали злые люди, среда была бульдозером и корчевала всех. И, однако, в те же времена появились Окуджава, Вознесенский, Стругацкие, создатели всенародной бесценной среды, сверкавшей и тянувшей за собой даже из-под бульдозерных ковшей. Видите, какие разные ситуации бывают… А что насчет меня — я ведь, слава Богу, никогда не вывешу кучу баннеров, не куплю прайм-тайм на ТВ. Моя среда внешне очень мала и скромна, не приносит никаких денег, но я верен ей, она теплая, светлая и свободная… и это моя среда, которую я сделал и которая делает меня.
— Ваш самый страшный творческий страх?
— Ничего нового, обычный и частый страх исполнителя — выйти на сцену, начать играть и забыть нотный текст. Это хуже любой пытки! Вроде все выучено и запомнено, а все равно дрожь… А однажды пришлось играть с очень тупым дирижером, который вступил с оркестром на 10 тактов раньше, потом еще раз… Сейчас и не вспомню, как я выкрутился. Что-то импровизировал… Вот был ужас!
— Ваши пожелания человечеству?
— «Господа, слушайте и играйте музыку, говорите же о другом. Говорить о музыке — то же, что танцевать об архитектуре». (Фрэнк Заппа). «Главное в жизни — вовремя повалять дурака». (Курт Воннегут).
Понравилось? Подписывайся на паблик героя! Следи за творчеством!
Игорь Назарук
Композитор, пианист-виртуоз, импровизатор и литератор
Живет и работает в Москве, но в душе является истинным питерцем. Плодотворно сотрудничает с разными исполнителями, композиторами, творческими коллективами и оркестрами, среди которых Российский симфонический оркестр кинематографии. Одни из самых популярных музыкальных работ — музыка к сериалам «Криминальная Россия» и «Следствие вели..»
В творчестве сочетаются и комбинируются, органично переплетаются и взаимопроникают самые разные, казалось бы обособленные, музыкальные тенденции. Так просторы его творчества охватывают элементы классики, джаза, рока, авангарда, электроники, эстрады и пр.
Кроме того, Игорь Назарук автор нескольких десятков литературных произведений: рассказов, пьес, стихов.
